Книги: «Атта Троль» (Генрих Гейне)

Ах, какая досада! Почему?! Ну почему этот шедевр не попался мне на глаза в подростковом возрасте — в восьмидесятые годы, когда ему (в очередной раз) было самое время?

Хотя понятно почему. Откуда бы ему попасться, если с тридцатых годов не переиздавали, а изданное в тридцатые годы из рядовых библиотек поизымали, а в серьёзные библиотеки подросткам «самой читающей в мире страны» СССР доступ был закрыт. А вот как ТАКОЕ издали в 1930-е годы, причём дважды (1931 и 1934) — это действительно загадка загадок!

Ибо, во-первых, перевод поэмы был выполнен Николаем Гумилёвым, к тому времени лет десять как расстрелянным и запрещённым. Но это ещё ладно, переводчика в крайнем случае можно было не указывать при издании. А во-вторых, содержание!! Мегакрамола! Шок-контент! Сотрясение основ и верх неприличия! Если уж сам Гейне в предисловии к поэме хихикает: «я никогда бы не поверил, что Германия производит столько гнилых яблок, сколько их в ту пору полетело мне в голову» — согласитесь, о чём-то говорит.

А Генрих Гейне был как бы романтик. Но романтик, надобно сказать… гм… очень уж специфический. Вот в «Атта Троле» он употребил самые значительные поэтические усилия на то, чтобы самым нещадным образом отсношать¹ своего романтического современника Фердинанда Фрейлиграта за… правильно, этот самый романтизм. Читавшие не дадут соврать. И это было сделано ещё почти по-доброму, с юмором и иронией. Всяким разным другим — имя им легион! — Гейне отсыпал гораздо круче.

Поэма ехидная, острая, сатирическая, ёрническая до неприличия. И в этой связи надо сказать пару слов о русских переводах. Таковых мне удалось отыскать три.

Первый был сделан ещё в XIX веке Писаревым. Абсолютно ужасный перевод, ибо писаревское чувство юмора выражалось даже не нулём, но минус единицей, и лезть с таким свиным рылом в калашный ряд было даже как-то не комильфо. Кроме того, что гораздо важнее, Писарев сам был одним из тех, против кого Гейне писал поэму. Это было ясно всем уже тогда, поэтому писаревский перевод почти сразу оказался забыт, и вполне заслуженно.

Второй перевод был выполнен Гумилёвым в 1919 и предназначался изначально для публикации в горьковской «всемирной литературе», но не срослось. Перевод не идеальный, но очень хороший. По большому счёту, к нему можно предъявить лишь две претензии. Во-первых, Гумилёв излишне вольно обращался с ударениями — хорошим поэтам позволена тут известная вольность, но должны же быть границы. Во-вторых, юмор Гумилёва излишне куртуазен, и это не всегда уместно — там, где Гейне шутил ниже пояса, и переводить стоило бы ниже пояса. Но всё равно перевод в высшей степени годный.

Про третий перевод мне так и не удалось установить, кто же его выполнил. Тоже очень годный. Пожалуй, я не могу сказать, что он лучше или хуже гумилёвского — они прекрасно дополняют друг друга и к чтению категорически рекомендуются оба. Я тут буду цитировать по ним вперемешку, смотря где больше понравилось. В общем… если вы не видите, что переводил Писарев, то читайте смело. :)

Но довольно о переводах, давайте и о содержании, на суть которого я столь интригующе намекнул в сáмом начале. Вы спросите, чего же такого крамольного понаписал там Гейне? О!

Много чего понаписал дядька Генрих. Причём убийственно метко, не в бровь, а в глаз. Его строки даже десятки лет спустя оставались убийственными.

Вот, прямо в предисловии, ещё прозой:

Пустая голова горделиво указывала теперь на своё полное сердце, и добродетельный образ мысли сделался козырною картой.

Писано в 1841 году о тогдашних «революционерах», но семьдесят (!!!) лет спустя эта порода ничуть не изменилась. Происхождение и партийность напрочь перевешивали тупость и идиотизм, став главными критериями пригодности человека к месту. Да чего там… и посейчас на высшие должности назначают не умных, но верных…

А вот строфа из самой первой главы:

Был он в юности монахом,
А потом он стал бандитом,
Оба дела позже слил он
У дон Карлоса на службе.

Чтоб мне провалиться — да это практически один к одному сталинская биография!! По молодости был семинаристом, потом подался в уголовники, потом вступил в партию большевиков и на службе оной одной рукой проповедовал учение дона Карл… тьфу ты, Карла Маркса, а другой рукой грабил банки в партийную кассу…

Причём переводчиков здесь не упрекнёшь (я сверился с оригиналом в скромную меру своего знания немецкого, всё передано точно), и автора тоже не упрекнёшь — в 1841 году Сталина даже в проекте не было. Чистое совпадение, но какое!

Собственно, одной только этой строфы было бы достаточно, чтобы запретить поэму. Но мало того! Вот, в главе шестой:

Слава равенству! Осёл
Будет главным в государстве,
И на мельницу рысцою
Будет лев таскать мешки.

А вот здесь уже Гумилёв изрядно ссамовольничал. В оригинале говорится, что любой осёл может быть министром, а львиная сила вполне себе пригодна для названной физической работы.

(Риторический вопрос: чем, по-вашему, должен был кончить человек, написавший такие строки в 1919 году в Советской России?! Можете не отвечать… к сожалению, именно так всё и вышло…)

Есть там ещё и похлеще. Пожалуйста. Медвед-революционер (sic, без мягкого знака) ораторствует:

Даже нехристям-евреям
Мы дадим права гражданства
И с любым другим животным
Уравним их пред законом.

Думается, я процитировал тут достаточно — негоже портить удовольствие тем, кто заинтересуется. :) Я позволю себе лишь ещё две цитаты.

Вот про гламур:

И она вздохнула: «Звёзды
Всех прекраснее в Париже:
Зимним вечером мерцают
В лужах уличных они».

А вот заключительная строфа, весьма мне полюбившаяся:

День иной, иные птицы,
И у птиц иные песни.
Я любил бы их, быть может,
Если б мне другие уши.

Это — прямо про нынешних, с позволения сказать, поэтов, певцов, писателей и т.п. — имя им легион. И про моё к ним отношение.

Обязательно перечитаю «Атта Троля» лет через пять. Стопудово ведь найду ещё чего-нибудь, столь же неимоверно актуальное. :)