Книги: «Дальняя бомбардировочная» (Александр Голованов)

g/golovanov0.jpg g/golovanov1.jpg
23 марта 2017 (00:00:00)

Это, помнится, во времена советской школы было такое обыкновение — сочинениям о «правильных героях» (неважно, реальных или выдуманных) предпосылать эпиграфом пошлое двустишие соцреалистического пиита:

Гвозди б делать из этих людей —
Крепче бы не было в мире гвоздей…

От постоянного употребления эти строки затёрлись и окончательно опошлились настолько, что к восьмидесятым годам с них кривились даже самые идеологически правильные учителя…

Так вот, нет никаких сомнений, что сочинениям об Александре Голованове — ежели бы какому-нибудь учителю восьмидесятых пришла в голову фантазия рассказывать школьникам об этом человеке и он бы не вылетел после этого в два счёта с работы, — предпосылался именно этот эпиграф. Причём с гораздо бóльшими основаниями, чем превеликому множеству сочинений о других героях, будь они реальными или выдуманными.

Потому как — настоящий был мужик и человечище, вот что тут ещё скажешь? Мог всё, за что брался и в интересах дела готов был браться за всё, что мог. Притом спины ни перед кем не гнул, задницы вождям не лизал и за слова свои отвечал до конца — сказанного однажды назад не брал. За что, собственно, и загремел в опалу.

Александр Голованов, Главный маршал авиации, во Вторую мировую — командующий Авиацией дальнего действия (АДД, а говоря по-современному, стратегической авиацией) СССР… Его воспоминания мне подсунул руководитель авиамодельного кружка около 1986 года.

Выглядели они как куча выдранных из журналов листов, оформленных в кустарный переплёт. Но тогда по рукам ходило очень много подобных самодельных журнало-книг, и ничего необычного в этом не было. Самое заурядное дело в условиях тотального книжного дефицита.

Однако… когда я всё это возвращал, то внезапно получил не менее типовое для тех времён предупреждение:

— Миша, ты это… любишь у нас выражать мысли словами. Так вот, про эти мемуары и их автора — не вздумай, понял?

— Да это-то с какой стати запрещено?!?! — буквально взвыл я от недоумения. Ибо такие предупреждения меня давно достали.

— Не то что запрещено. Но очень сильно не одобряется.

— Да почему?! Вон сколько человек в войну для страны сделал!

— Вот потому как раз, что для страны делал, а не для вождей.

Я ничего не понял, о чём прямо и сказал. Руководитель вздохнул и аккуратно сформулировал:

— Ну ты же видишь, что это из журналов собрано. А книжкой не выходило никогда. И не выйдет. Там много выброшено… видимо, очень убойные и неудобные вещи говорил Голованов. А говорить по-другому отказался.

Жизнь показала, что именно так всё и обстояло. Книжку таки издали (нормальным тиражом — только в начале ХХI века), и убойно-неудобных вещей там было много. Очень много.

Ларчик открывался довольно просто: Голованов слишком уважительно отзывался о некоторых вождях, что совершенно не соответствовало требованиям текущего момента в свете последних веяний. И… гм… не слишком уважительно о некоторых других вождях — тоже совершенно вразрез этим веяниям. Причём — не просто так, а с действительно убойными аргументами. Но самое-то ужасное — Очередного Вождя вообще за вождя не держал!

Sapienti, как говорится, sat. Кому надо — тот или уже понял, или сам прочтёт.

Рецензировать мемуары дело дохлое, поэтому упомяну только о вещах, более всего меня поразивших.

Во-первых, Голованов подробнейше рассказывает, с чем приходилось в вылетах сталкиваться экипажам, но при этом ни словом не обмолвливается о том, что и сам летал в такие вылеты. А ведь летал! Конечно, не тогда, когда уже командовал всей АДД, а когда был ещё командиром 212-го полка ДБА. Но и будучи уже командующим, на реально серьёзные дела садился за штурвал сам — вспомнить хотя бы Тегеранскую конференцию (единственный случай, когда Сталин куда-то летал). Голованов не только готовил перелёт советской делегации, но и был командиром одного из двух самолётов. Это во всех воспоминаниях чуть ли не единственный случай, когда говорится о личном участии.

Во-вторых, подробнейше рассказывая, как и за что представлял своих подчинённых к званиям и наградам (ну очень подробнейше! иногда читать нелегко, создаётся впечатление, будто маршал всех этих подчинённых решил перечислить поимённо), Голованов ни разу не упоминает собственную карьеру с её чинами-орденами. Однажды только мельком говорит: дескать, велели присутствовать на официальном приёме с иностранными гостями, пришлось маршальские побрякушки цеплять на себя чуть не единственный раз за всю войну… Типа, летали другие, награждали-повышали тоже других, а Голованов вроде как только бумажки писал и подписывал. :)

В-третьих, а ведь работать ему приходилось не то что на износ — буквально до остановки сердца! Абсолютно реальный эпизод: доработался до того, что в некоторый момент просто почувствовал остановку сердца, потом остановку дыхания. На остатках сознания вывалил себя в окно второго этажа — трудно сказать, на что рассчитывал (если в таком состоянии вообще на что-то мог рассчитывать!), но удар о землю запустил сердце, хоть и с жуткими перебоями. Ощущения описаны во всех подробностях. Брр, кошмар какой… А ведь через несколько дней уселся за штурвал и повёз обратно присланных к нему врачей!

Ну и в-четвёртых… это уже личное. Больше всего меня поразил случай с памятью. Речь идёт об эпизоде, когда Голованов забыл одну из целей в Венгрии, предварительно названных ему Сталиным.

Автор честно говорит: сроду ничего не записывал, на память надеялся целиком и полностью, память никогда не подводила! А тут — один из названных городов забыл!!! А когда командующий родом войск забывает цель… ну, сами понимаете, чем такое чревато.

И как только не пытался вспомнить — вплоть до того, что названия городов с карты читал вслух (авось за звучание память зацепится) — неа! Так и не вспомнил цель номер четыре, и выручило его только то обстоятельство, что надобность в вылетах на эту цель отпала. После чего на память надеяться перестал и являлся к Сталину с блокнотом и карандашами (к вящему сталинскому удивлению… впрочем, вслух тот ничего не говорил).

Помню, дочитав до этого места, я возблагодарил небо и родителей за то, что полагаться на одну только память меня отучили лет с десяти. :) Но…

Почему-то по этим воспоминаниям у меня сложилось твёрдое убеждение: не таким человеком был Голованов, чтобы в случае чего побояться признаться в забывчивости кому бы то ни было и получить за это всё что заслужил. Не побоялся бы, признался бы… и получил бы, конечно. Но — получил бы потом. А сначала обеспечил бы требуемое.

Ибо всё-таки Настоящий Мужик был, с двух больших букв.