Когда в далёком 1988 году —
Но всё же я был довольно наивен и ошибся аж в двух вещах.
Ага, щазз, не всё так просто. Несколько месяцев спустя меня просветили на этот счёт, что всё было куда хитрее. Просто выделенное на наш район место в группе не смогли поделить несколько блатных, а сроки поджимали, списки нужно было уже подавать, плюс эти интриги достали районное начальство, — и оно, начальство, стукнуло кулаком по столу, рявкнуло «так не доставайся же ты никому!!» и повелело подать ему
Так что эта книжка, ребята, в
Кстати сказать, никак не могу бросить камень в блатных. Это были вполне нормальные люди, даже не пытавшиеся выделяться на фоне неблатных. Оно и понятно: тот факт, что в Сибири твои
Это понимали все, кроме одной девчонки — если сопоставлять с книгой, то девчонка та была в нашей группе Лаурычем женского полу. Дело в том, что из трёх руководителей группы одна тётка протащила в состав свою дочку (чувствуете опять параллель с книгой, да?). Дочка та выделялась среди нас аки белая ворона — всем по шестнадцать, выпускники, а этой тринадцать, малявка, и сверхборзость её присутствия в группе бросалась в глаза моментально. Так ведь она ещё и вела себя сверхборзо, постоянно тыча всем тот факт, что мама её здесь начальство, и если вдруг что, то мало никому не покажется.
Как следствие, с ней все девчонки наотрез отказались жить в одном номере, даже блатные. А когда её приказным порядком к
Если продолжать параллели с книгой, то аналог Пятахина в нашей группе тоже был. Клинический дурак, реальный кандидат в эталоны дурака для Палаты мер и весов. Сферический дурак в вакууме. Блатной, разумеется, иначе бы его к этой поездке на пушечный выстрел не подпустили. Этот отмочил в первый же вечер своей немецкой жизни.
Ему, когда были розданы местные деньги, видите ли, не понравилось, что дали крупными купюрами — неудобно, дескать, при практических расчётах будет. Он и разменял одну купюру самым простым способом: спустился к стойке администратора, где продавалась всякая хозяйственная мелочёвка, ткнул пальцем в самую грошовую хреновинку и протянул свою купюру. Получил, натурально, ту хреновинку и сдачу. И пошёл, страшно довольный своей житейской смекалкой… и всё бы ничего, но дёрнуло его постучать в номер к руководителям группы. Просто спросить, чего ж это он купил такое —
Ну то есть это она сначала была немая, а потом децибелы очень даже возросли и вся группа туда сбежалась. Потому что этот кретин ухитрился купить на размен не
Я, когда задним числом представляю себе ту сцену, руководителям даже сочувствую. Потому как в СССР, чтоб вы знали, секса, конечно не было, а старшеклассникам его и вовсе не полагалось — не то что секса, а
Знатная была сцена, да…
Потом этот дятел ещё много корок отмочил. В новогоднюю ночь вообще набрался добрым немецким пивом (sic!), ухватил
Немцы оказались на удивление гуманными. Они, в свою очередь, не стали бить пьяного русского дятла, а обошлись без членовредительства и всего лишь засунули ему швабру… нет, совсем не туда, куда вы подумали. Я сейчас расскажу, а вы попробуйте себе представить.
Итак, берётся пьяный русский дятел со шваброй в руках. С него снимается куртка, дятел приставляется спиной к фонарному столбу и куртка надевается на него обратно поверх столба. Застёгиваем куртку наглухо снизу доверху. А теперь разводим дятлу руки в разные стороны и просовываем в рукава швабру. Получается этакая
Впрочем, что это я о других? Сам ведь тоже знатно отмочил, не на первый день, так на третий. Когда вышиб дверь в номер понравившейся мне девчонки.
Ну… то есть как вышиб? Это вообще нечаянно получилось, от слова «совсем». Просто я к ней пришёл, постучался и назвался. Она и разрешила заходить. А раз пригласили войти — дверь, наверно, не заперта, нет? Вот и я подумал, что не заперта, и открыл её. Она и открылась вместе с половиной косяка, потому что всё-таки была заперта, только девчонки сами об этом забыли. Кто ж знал, что эти немецкие двери такие хлипкие? Вот и я не знал. Теперь зато знаю.
Тоже была немая сцена. Громких децибелов, правда, не было, но всё равно вся группа сбежалась смотреть. Потому что я этот чёртов косяк полтора часа на место прилаживал с помощью всяких подручных предметов и
И что ж вы думаете —
Вытер, значит, трудовой пот, и пригласил её пойти прогуляться, благо с дверью вопрос уже решён, а для сна ещё рано, не терять же время. Вот так прям при всех — а я про всех уже
В общем, мы вокруг той гостиницы нарéзали кругов, наверно, сто, не меньше. И я ей стихи читал, я их уже в шестнадцать лет много знал и читать любил. Больше всего
Это слышала только её соседка, но назавтра, натурально, знала вся группа. И я даже обошёлся без ожидаемого прозвища «Лось», и надо мной даже уже не смеялись, и вообще — нам скорее завидовали. И нам, блин, было
А потом мы прощались на ночном перроне маленького областного городка — стоянка поезда семь минут, а мне ещё ехать и ехать, — и понятно было, что навсегда уже прощались. Встречавшие её родители, за что я им до сих пор благодарен, в ситуацию въехали сразу и дали нам нормально побыть эти минуты наедине.
И она сказала, что чувствует себя круглой идиоткой, потому что, блин, в
Я потом несколько дней был в состоянии… ну вот точно как в упомянутом «Кинематографе» Левитанского — помните?
…И над собственною ролью
Плáчу я и хохочу…
Так что, ребята, не спешите хохотать, когда видите фарс. Иногда он может вырасти в драму, над которой стóит плакать — это я вам говорю, человек, у которого таки выросло, дай бог каждому в шестнадцать лет. Да и книжка в том числе об этом.
А книжка, ребята, очень годная — это я вам говорю, человек, о котором (в некоторой степени) она написана, дай бог нам всем побольше таких книжек.