Надуманное. Блог Михаила Баландина 08.2017

Сказки: Другое пророчество

Жил да был один Король, который мудро и прозорливо правил своим королевством. В этом ему, как могла, помогала жена-Королева.

В один прекрасный день у них родился наследник-Принц. Чему, разумеется, все были очень обрадованы.

А вот дальше всё получилось, прямо как в какой-то дурацкой сказке. Когда по прошествии года праздновали день рождения Принца, на приём явилась злая колдунья. И напророчила. Что, когда Принц вырастет, он однажды найдёт на чердаке портрет девушки, в которую влюбится и на которой просто вынужден будет жениться. Если, конечно, не хочет, чтобы…

Полный текст

Ноу-хау: F*** Yeah Markdown

А вот очень полезный сервис с не очень приличным названием (честное слово, не знаю, с чего оно такое пришло в голову создателю). Делает очень простую вещь: берёт URL и конвертирует то, что там находится, в формат Markdown.

Полный текст

Книги: «Что к чему…» (Вадим Фролов)

w/WhatsUpCov0.jpg w/WhatsUpCov1.jpg
9 августа 2017 (00:00:00)

Как же это сложно — разобраться, что к чему, когда… О, это слово «когда»!..

Когда тебе четырнадцать лет и тебя, с одной стороны, считают уже достаточно взрослым, чтобы ты нёс ответственность за свои слова и дела — а с другой стороны, ещё слишком мелким, чтобы посвящать тебя в нюансы взрослой жизни. Причём, что самое идиотское, не посвящают-то как раз в те нюансы, которые важнее всего именно для мелких! Ну, скажем, упорно не отвечают на вопросы о том, куда же делась мама.

Когда родители расстались, а тебе упорно вешают лапшу на уши и ездят по мозгам. Причём делают это настолько коряво и примитивно, что поневоле задаёшься вопросом — то ли они тебя за идиота держат, то ли сами идиоты?!

Когда ты втрескался в одну девчонку, при этом клеится к тебе совершенно другая, а в тебя втрескалась вовсе даже третья.

(Причём эта, которая клеится… она же, блин, чисто физически клеится! И это же, блин, приятно — ну, в четырнадцать-то лет, сами понимаете!)

(Причём, что самое идиотское, эта, которая клеится, до кучи является сестрой лучшего друга. У которого, блин, тоже всё далеко не просто — и который хотя декларирует, что он-то во всём для себя разобрался, но на самом деле далеко не так в этом уверен, как ему самому хотелось бы!)

Когда среди твоих сверстников явные уроды вдруг неожиданно оказываются вполне адекватными людьми, а нормальные вроде бы люди вдруг оборачиваются такими моральными уродами, что даже слов на это нету, остаются одни только удары и пинки… да другого эти уроды и не заслуживают…

Когда… тьфу, опять это слово! так вот, когда эта книга была опубликована, она произвела эффект разорвавшейся бомбы и была переведена на несколько языков… кстати, было это аж в 1966 году. Почему так? Да очень просто всё: это, кажется, была первая в советской литературе настоящая книга о настоящих подростковых проблемах. Написанная настоящим нормальным человеческим языком.

Потому что до середины шестидесятых шёл сплошной мутный поток детского соцреализма: дети и подростки осмысливали наследие, превозмогали трудности, свершали свершения, вскрывали недостатки и подхватывали знамя. Немногочисленные исключения сводились обычно к бытовым приключениям… если повезёт, то более или менее увлекательным, но гораздо чаще не везло…

А вот берёшь в руки «Что к чему…» — и она как будто в наши дни написана! Убрать оттуда несколько мелких деталей эпохи (упоминание мюнхенской олимпиады, названия тогдашних футбольных команд, масштабы тогдашних цен и т.п.), так абсолютное большинство читателей и определить-то не сможет, что написано это было полвека назад! Останется вполне современная по языку, проблемам и откровенности подростковая книга.

Стоит ли удивляться, что «бомбой» эта книга пробыла совсем недолго? Нет, её не запрещали — крамольного-то в ней ничего не было, — но тихо и мирно перестали издавать. А равно и упоминать во всяких окололитературных газетах-журналах и рекомендательных списках. Потому что, с другой стороны, в каноны соцреализма, тем более подросткового, книга не вписывалась совершенно.

В семидесятые «Что к чему…» ещё выходила пару-тройку раз (маленькими тиражами в провинциальных издательствах, да ещё обычно «прицепом» в сборниках), а в восьмидесятые — всё. Была тихо забыта. Ну, оно и понятно: когда со всей очевидностью заявил о себе кризис социализма, любая литература о любых кризисах (будь то даже кризис подросткового возраста!) резко стала не нужна. Во избежание.

И была эта книга забытой ещё три десятка лет с хвостиком, и лишь в нынешние десятые о ней вспомнили и переиздали. И я бы порекомендовал тем, кто дочитал до этих строк, подсуетиться. Пока тираж ещё не весь распродан. А то… кризисы, они, знаете ли, такие кризисы.

Это был такой намёк, если что. Вот как хотите, так и понимайте.

Книги: «Душница. Время выбирать» (Владимир Аренев)

s/SoulTowerCover.jpg
6 августа 2017 (00:00:00)

В чём фундамент любой религии? Кто сказал «в существовании божественного абсолюта» — садитесь, два. Этот фундамент заключается в постулате о том, что человек наделён бессмертной душой. Если дело обстоит не так, то любые вопросы о божественных сущностях и их свойствах просто-напросто не нуждаются в рассмотрении. За полной ненадобностью.

В мире этой книги человек наделён душой совершенно точно. Сие есть очевидный и элементарно доказуемый факт.

Полный текст

Ехидное: к «парадоксу всемогущества»

3 августа 2017 (00:00:00)

Тезисы, озвученные при живом обсуждении сказочки «Во многих знаниях…» — это, как обычно, нашлось тело, вякнувшее, что «неверующему не понять бессмысленность формулировки». Как обычно, я выдал по мозгам из главного калибра, и… судя по исключительно качественной ответной истерике, попал. Как обычно.

 

Кажущаяся парадоксальность таких категорий, как всемогущество, всезнание и т.п. возникает главным образом из-за того, что люди склонны ставить для себя знак равенства между понятиями «всемогущее существо» и «божество». Понятие же божества внутренне противоречиво (в частности, всемогущий боженька ни при каких условиях не может перестать быть всемогущим, что и является одной из форм обсуждаемого парадокса), и это вынуждает сознание верующего человека, желающего убедить кого-то (прежде всего самого себя!) в своей вере, строить для внутреннего употребления множество оговорок и логических подпорок, призванных примирить непримиримое. Эти построения тем сложнее и абсурднее, чем образованнее верующий человек и чем примитивнее его религия, и сквозь их призму очевидное видится верующему парадоксальным. Подсознательно чувствуя эту свою ущербность, верующий склонен агрессивно объявлять ущербными всех, кто не разделяет его заблуждений — по его категорическому мнению, им просто недоступен «свет божественной истины». Причина всё та же: чем сложнее система логических подпорок и костылей, сковывающих разум в цепях религиозных догм, тем легче постороннему человеку с незашоренным мышлением задеть и обрушить эти подпорки. Их обрушение тем более обидно и унизительно для верующего, что зачастую происходит совершенно непроизвольно, и это выглядит в его глазах лишним «доказательством первобытной ущербности» атеизма. Именно поэтому наиболее примитивные религии являются и наиболее агрессивными, и именно здесь кроются причины современного всплеска религиозного мракобесия: в нынешних условиях бредовость замшелых религиозных догм становится всё более очевидной и её шаткость неизбежно усиливает защитную агрессию нищих духом. В частности, одной из форм такой агрессии является переход к ритуальному, чисто «внешнему» исполнению обрядов и самоотказ от осмысления когда-то стоявшего за ними смысла.

_______________________

Страницы: « предыдущая Читать с начала